Дилетант - Страница 101

101

Глава 48

Валерий Александрович выглядел бледно, но вполне пристойно. Он даже сделал попытку улыбнуться зятю.

— Так, микроинфарктишко, — сказал он. — Малюсенький такой. Но болючий, зверь! Ничего. Выкарабкаюсь. У меня здоровье-то ого-го!

— Уже выкарабкались, Валерий Александрович, — отозвалась от окна девчонка-медсестра в зеленых брюках и рубашке. На голове у нее красовался медицинский чепчик на резинке, на шее болталась маска. — И с двумя инфарктами можно жить. И с тремя. Надо только беречься.

Медсестра была очень молода и легко расправлялась с чужими несчастьями.

Игорь сидел у кровати, как призрак, вздыхал и не знал, о чем можно говорить с полумертвым родственником. В их диалогах в последнее время присутствовали только две темы: Олеся и выборы. И та и другая сейчас были запрещены, как особо волнующие. Очень хотелось спросить о детском крике, раздавшемся позавчера в телестудии — действительно ли это был голос Валерки, но выяснять подобное — все равно что предложить сейчас Суворину прокатиться на американских горках.

Но градоначальник сам завел разговор на табуированную тему.

— Я не разобрал, — сказал он.

— Что?

— Валерка кричал или кто другой. Просто детский визг. Разве поймешь? Ты понял?

— Мне по телевизору вообще ничего не слышно было, — хмуро откликнулся Игорь. — Что-то вякнуло, и тут же пошла реклама. Я ничего и не понял.

— Ясно. Как у меня кончился бензин в моторе, значит, не показали?

— Нет.

— И на том спасибо. Проявили гуманность. А то журналисты, ты знаешь… На чем угодно себе пабли-сити делают. Мэр города в обмороке — чудесная картинка. Я, наверное, выглядел очаровательно с фиолетовой мордой.

— Зря вы, Валерий Александрович. Ника Сереброва не способна на такую подлость.

— О двадцать седьмом числе-то не забываешь? Двадцать седьмого июня шлимовцы должны были выбрать мэра.

— Я снимаю свою кандидатуру.

— Ты что?

— Да, — твердо кивнул Игорь. — Снимаю. Хватит.

— Не вздумай этого делать! Уважать тебя перестану.

— Снимаю, — упрямо повторил Игорь.

— Ты что?! Ты что! Решил сдать наш Шлимовск Елесенко?

— Да хоть кому. Мне все равно.

Медсестра неодобрительно посмотрела на Игоря. Больного нельзя было раздражать.

— Постой. Давай обсудим, Игорь!

— Нет, Валерий Александрович, мне надоело. Слишком дорогой ценой я плачу за свое участие в выборах. Зачем?

— Затем, чтобы победить. Игорь недоверчиво усмехнулся.

— Ты не понимаешь, что ли? Теперь, когда я, того гляди, окочурюсь, ты — единственный сильный конкурент Елесенко.

— Вы обещали поправиться.

— Но не прямо сейчас же, шустрый ты какой! Со временем. А пока я буду глотать пилюли и мерить давление, город уплывет в лапы Ивана. Будет тебе тогда и подряд на строительство автобана, и место в центре для элитных домов, и выгодные тендеры.

— А плевать.

Суворин ушел в подушку, на поверхности остался только его нос. И его нос выражал крайнюю степень обиды и недовольства.

Медсестра подошла к Игорю и дернула его за рукав белого халата.

— Вы что, с ума спрыгнули? — прошипела она. — Совести у вас нет. С ним нельзя так разговаривать.

— Со мной нельзя так разговаривать, — подтвердил Суворин. — Я щас как выдам ровную линию вон на том аппарате, будешь знать! — Мэр кивнул в сторону писклявого кардиомонитора, который отражал конвульсии суворинского сердца.

Игорь шумно вздохнул.

— И не вздыхай. Дай честное слово, что выиграешь у Елесенко.

— Как же я вам его дам?! — возмутился Шведов.

— Дай, дай! — как цыганка, привязался Суворин. — Дарю тебе свой электорат. Все мои избиратели станут твоими.

— Вот спасибочки! Но все дело в том, что я больше не хочу участвовать в этой грязной возне.

— Игорь!

— Да, не хочу!

— И снимаешь свою кандидатуру?

— Да, снимаю.

— Все. Не желаю с тобой больше разговаривать. Катись отсюда. А я останусь тихо умирать.

— Сердца у вас нет, молодой человек! — упрекнула зеленая медсестра.

— Зато у меня есть, и оно сейчас остановится, — сказал шантажист Суворин и действительно стал приобретать синюшный оттенок.

— Да хорошо, хорошо! — воскликнул Игорь. — Убедили.

— Будешь участвовать в выборах?

— Буду.

— Вот и умница, — похвалил Суворин. — Я никогда в тебе не сомневался.

Доктор, возникший в палате, сделал удивленные глаза, недоумевая, каким образом к постели реанимационного больного пробрался посетитель.

— Валерий Александрович, — укоризненно покачал он головой, — что же вы, а? Немного отпустило, и вы уже канкан готовы танцевать? А вы, юноша? Игорь Шведов, если не ошибаюсь? Ну-ка, быстренько закрыли дверь с той стороны.

Игорь дотянулся до руки тестя и сжал ее на прощанье.

— Я еще приду, — пообещал он. — Держитесь!

И вышел из палаты.

Глава 49

Ивана Степановича Елесенко вспоминали добрым словом не только в палате кардиологического отделения. Телевизионная труженица Оля Щеткина, изумительная живая Барби, постоянно теперь держала его в мыслях.

— Я звонила в больницу, — обрадованно сообщила Ника Сереброва. — С Валерием Александровичем все в порядке. То есть, конечно, не все, но жить будет. Ну и напугал он нас!

Ольга внимательно осмотрела колени начальницы — короткое платье позволяло сделать это беспрепятственно и подумала, что в таком возрасте щеголять обнаженными мослами — возмутительно.

— Да, напугал, — согласилась она. — Остался Шлимовск без мэра. Признаться, он мне очень нравился. Господин Ого-ого. Квартплату сколько уже не повышали! И телефон давно не дорожал.

101