Дилетант - Страница 39

Игорь Шведов, обеспокоенный судьбой Олеси и сына, тоже будет неадекватен.

Иван Степанович Елесенко, крупный чиновник обладминистрации, в отношении Ники, конечно, всегда крайне миролюбив и в непосредственной близости от нее начинает дышать жарко, как Горыныч. Но в непосредственной близости от Суворина он становится бешеным и неуправляемым. А что, если он приедет на Шлимовское телевидение с тремя коробками компромата? Как Нике реагировать на грязное белье, вываленное на стол в студии?

Директор разоренного машзавода Коля Самарский не должен доставить проблем, если не вообразит вдруг, что на этом конкурсе красоты ему что-то светит, и не начнет блистать осведомленностью и рвать на себя одеяло.

Сердцеед Фельк будет, несомненно, островком спокойствия в море страстей. Он, полагала Ника, и кандидатуру свою выдвинул только для того, чтобы напомнить городу о своем существовании, сделать рекламу своей рейтинг-службе и покрасоваться лишний раз на экране телевизора, в переделах времени, выделенного избиркомом. Но Леонид мог опять задержаться в Москве и оставить вместо себя в студии пустое кресло.

Кукишев. О Боже, эксцентричный полковник Кукишев! На даче, где он кормил Нику жареными цыплятами, председатель регионального отделения «Союза русских патриотов» был сама обходительность. Но на самом деле он неуправляемый, оборзевший от безнаказанности, оголтелый нацист. Валентин Кукишев мог превратить серьезную передачу в трагикомедию, фарс, корриду, его эпатажные выходки были известны всему Шлимовску. Усатому вояке ничего не стоило сломать декорацию, или запустить стаканом в собеседника, или смачно выругаться. Во всех его эскападах чувствовался обыкновенный расчет игра на публику, стремление выделиться.

Ника в последний раз оглядела себя в зеркале и направилась в комнату для приглашенных.

Участники очередных городских выборов вполне мирно расположились в креслах и к приходу Ники уже основательно обкурились.

— Я только что из аэропорта, — сказал Леонид Фельк, бесстрашно погружая голову в облако дыма, вырабатываемого дорогой сигаретой Николая Самарского, и пытаясь там отыскать директора завода. — Какие у вас новости?

— Хреновые, — ответил Николай, затягиваясь и стряхивая пепел в обтекаемую пепельницу из розового стекла. — У мэра дочь пропала. И внук. А у Игоря, ты понимаешь, жена и сын.

Леонид Артурович на три градуса повернул голову в сторону Суворина и Шведова, которые сидели друг подле друга и о чем-то невесело беседовали.

— Дела! — покачал он головой.

— Валера, — раздался громовой бас Ивана Елесенко, — хватит делать вид, что ничего не произошло. Давай выкладывай!

Все уставились на Суворина. Тот нахмурился. Игорь Шведов нервно прикусил губу.

— Мужики, что у вас стряслось? — продолжил Елесенко. — Что за слухи ходят в городе?

— Уже ходят? — криво усмехнулся Суворин.

— Конечно! Мы все знаем. Что ваша Олеся и пацаненок исчезли. Их похитили? Что требуют? Ну хоть какой-то сдвиг есть в положительную сторону?

— Валерий Александрович, Игорь, — вставил с грустной полуулыбкой Николай Самарский, — мы все вам сочувствуем. И не завидуем. Я сотни раз проигрывал в уме подобную ситуацию и молюсь, чтобы такого со мной не произошло.

— А не можем ли мы чем-нибудь помочь? — с сомнением в голосе спросил Леонид Артурович. — Раздобыть какую-то информацию. Или деньги? Валерий Александрович, Игорь! Вы только скажите. Мы хоть и противники сейчас, но ведь люди.

— Детей воровать — это, конечно…! — громко выругался из своего кресла Кукишев, пошевелив усами и отогнав окурок в угол рта. Он сидел под фикусом и смотрелся вполне миролюбиво в своем цивильном костюме.

— Спасибо за поддержку, — мрачно ответил Суворин. — Новостей у нас никаких. Выкупа пока не требовали.

— Валерий Александрович, вы думаете… — начал Леонид Артурович, но мэр поднял руку в предусмотрительном жесте.

— Не надо! — резко сказал он. — Не надо муссировать эту тему. Это все наши с Игорем личные проблемы.

— Мы понимаем, как вам сейчас трудно, — кивнул Самарский.

— Единственное, о чем хотел бы вас всех попросить, — продолжал Суворин, — давайте вести честную игру.

— Честную игру? — возмущенно пробасил Елесенко. — Валера! Уж не хочешь ли ты сказать, что подозреваешь кого-то из нас в похищении детей?

— Давайте будем вести честную борьбу. Возня с компроматами, ложь, обвинения в адрес друг друга, ругань, подставки, подтасовки — короче, все, что составляет так называемые грязные выборные технологии, давайте оставим в стороне. Не будем терять лицо. Повторяю, давайте будем бороться честно.

— Нет, Валера, неужели ты вообразил, что кто-то из нас мог учудить такое? — не унимался Елесенко. Сначала он выразил подобающее случаю сочувствие, а теперь был готов вцепиться в горло деморализованного несчастьем противника и завязать свару. — Кого ты конкретно подозреваешь? Нет, скажи!

— Кстати, — встрял Леонид Артурович, пытаясь разрядить атмосферу, — в Шлимовск сегодня прилетела столичная журналистка. Некая Мария Майская. Будет освещать.

— Из какой газеты? — спросил Самарский.

— Молодая? — оживился полковник Кукишев. — Красивая?

— Мы с ней сидели рядом в самолете, разговорились. Она попросила меня нарисовать, скажем так, пейзаж города накануне выборов.

— Представляю, каких маринованных червей ты на нас навесил, — сказал полковник. — Молодая?

— Да, молодая. Думаю, вы все будете иметь возможность с ней познакомиться…