Дилетант - Страница 43

Мысль о том, как воспримет вчерашний бардак руководство телекомпании, противно буравила сердце.

К недовольству своих начальников Ника не привыкла, она была любимицей, никогда не лезла на фикус, никогда ни с кем не ссорилась. Но сегодня, очевидно, ей хорошенько достанется.

«Ладно, — подумала Ника. — Не умру. Может быть, все сойдет на тормозах. Но надо вооружиться».

Ника бросила недокуренную сигарету и легко выскочила из кровати. Десять минут на велотренажере и холодный душ прибавили оптимизма. Ромашковый настой в виде кусочков льда превратил ее на некоторый отрезок времени в принцессу. А на трельяже в огромной ванной Нику дожидалась армада косметических средств, призванных придать внешности неотразимость. Выбирая тон помады и подводки, она привычно думала о своем любимом — она всегда думала о нем, когда смотрела в зеркало. «Годы, годы, годы. Сколько лет мне еще удастся сохранить относительную свежесть? А у него жена и ребенок, и о разводе не может быть и речи. Что остается? Редкие встречи украдкой и постоянный страх разоблачения. Редкие встречи, быстрые часы, проведенные в его обществе, — это коллекция драгоценностей, которую я бережно храню. Как хочется постоянно быть с ним!»

Ника вспомнила их последнее свидание — он что-то наврал жене и умудрился остаться на ночь. Их единственная ночь вдвоем — самый крупный бриллиант в Никиной коллекции. Воспоминания об этом были так сладки, что Ника готова была простить и вчерашнее отвратительное поведение своего возлюбленного…

Скульптурно-графические работы на лице были закончены. Ослепительно фиолетовый, как цейлонский аметист, костюм с коротким рукавом дополнил картину. К телевизионному центру Ника Сереброва подъехала на своем новеньком «форде», как всегда шикарная, уверенная, безупречно красивая.

— Видели, видели! — раздался откуда-то сбоку голос президента телекомпании. Он выгрузился на тротуар из своей машины рядом с Никой и в дружеском приветствии приобнял ее за плечи.

Ника предупредительно улыбнулась.

— Видели! Ну и бедлам! — весело сказал Эдгар Христианович.

Ника напряженно ждала.

— А ты молодец! — фамильярно похлопал ее по спине президент. — Выбрала правильную линию поведения. Так они показали себя во всей красе — на фоне твоего удивленного бездействия. Хвалю. Компашка, однако, а? Один лучше другого! А то вчерашнее платьишко, Ника, тебе фантастически к лицу.

— Это костюм, Эдгар Христианович, — игриво улыбнулась Ника и мягко убрала с себя руку начальника.

— Костюм, — согласился президент. — А сегодня ты выглядишь на два миллиона долларов.

— Вы мне льстите, Эдгар Христианович! Хорошенькая журналистка и неравнодушный к ее чарам руководитель вошли в прохладное здание телецентра.

В своем кабинете Ника включила телевизор, кондиционер и белый пластмассовый электрочайник. По телевизору шла ее передача, записанная неделю назад, с представителями областного отдела народного образования. Ника с удовольствием отметила, что толстые, безвкусно одетые народнообразовательные дамы создают отличный фон ее новой прическе и элегантному наряду фисташкового цвета.

В кабинет просунулась голова Кирилла, одного из видеооператоров.

— Ника Львовна, а где Серега? — спросил он. — Я хотел, чтобы он посмотрел мою стиральную машинку.

У Ники был собственный, пристегнутый персонально к ней камерамэн Сергей Будник. Она ведь была альфой в созвездии шлимовских телевизионных звезд. Другие журналисты не всегда имели возможность сотрудничать именно с тем оператором, который им больше нравился. Кроме отличных профессиональных качеств, Сергей обладал золотыми руками. Он мог исправить любой прибор — от томагочи до компьютера. И делал это охотно и практически безвозмездно.

— А почему ты не обратишься в сервисный центр?

— Ну, Ника Львовна, прошлый раз они содрали с меня сто двадцать рублей за огрызок карандаша — дочка засунула в машинку, та чуть не сгорела. Теперь, я уверен, то же самое.

— Знаешь, Сергей отпросился у меня на пару дней, — сказала Ника. Уломал.

— И как это ему удалось? В разгар рабочей недели? — изумился Кирилл.

— Добил меня своим остеохондрозом. Или радикулитом. Короче, все собрал в одну кучу. Сказал, что если не отпущу его на Кипр отдохнуть, то он будет хромать и не сможет таскать на себе камеру.

— Старые кости мог бы и тут погреть, нахал! Вон, на водохранилище. Чем не Кипр. Добрая вы, Ника Львовна.

— Ну, что поделаешь! Любимый оператор, — развела руками Ника. — Тем более до конца недели у меня не запланировано никаких съемок…

«И верно, какой может быть Кипр в такую жару? В полдень дома самый настоящий Кипр. Эх, рвануть бы правда на курорт с моим милым. Голубая вода бассейна, шезлонги, пальмы… И мы вдвоем, вдали от пристальных, шпионских взглядов друзей и знакомых. А что, если предложить ему? Ах, я ведь совсем забыла. Сейчас он не уедет из города. Предвыборная гонка. Эти проклятые выборы».

Ника бросила взгляд на телевизор. Как раз дали ее крупный план: стильная прическа, безупречный овал лица, изумительная кожа, блестящие глаза.

«Точно, старушка, ты выглядишь на два миллиона, как сказал Эдик. Только это никому не нужно. Он никогда не разведется со своей женой».

«…И к счастью, удалось организовать бесплатный летний лагерь, рассказывала в телевизоре упитанная дамочка в очках в лиловой шелковой блузке турецкого производства. — Вы не представляете, как преображаются дети. Ведь не секрет, многие из них недоедают, месяцами не видят фруктов, сока, даже сейчас, летом. А через недельку приезжаем и сразу заметно — дети живые, радостные, мордашки повеселели…»